Остросюжетные рассказы Александра Мушенко

Кто подставил Д. К.?

Луна выглянула из-за облака и осветила своим бледным светом огромную скалу, нависавшую над ущельем, по которому двигались десятка два солдат. Они шли уже несколько часов, и по запыленным, осунувшимся лицам струился пот. В полной тишине слышались мерные шаги и тяжелое дыхание. Ноги горели, и плечи отвисли под лямками автоматов. Взвод прапорщика Василия Степанчука шел на боевое задание.
- Мамедов, сколько на твоих? – прохрипел усатый крепыш.
- Десять минут пятого, товарищ прапорщик.
- Шибчей, хлопчики, шибчей, - от усталости и волнения Степанчук перешел на ломаный украинский, - накроем духов, покы не рассвело. А то зроблют воны из нас шашлык по-афгански.
Впередиидущий остановился и, сглотнув слюну, прошептал:
- Кажись, пришли, товарищ прапорщик.
На фоне светлеющего неба чернели несколько глинобитных домишек горного кишлака.
Надеть каски! Оружие к бою! – скомандовал Степанчук. – Первое отделение, за мной!
Впереди послышался лай собак. Но, как только псы показались, несколько автоматных очередей сразили их. Выстрелов не было слышно, так как на автоматах стояли глушители. Лишь только щелкали затворы, да из стволов вырывалось пламя.
- Вперед! – скомандовал прапорщик и сильным ударом ноги распахнул дверь первой хибары.
Вдруг из-за двери что-то мелькнуло, чиркнуло по дулу автомата, и в ногу впилось острие серпа.
- Суки! – прорычал Степанчук и дал длинную автоматную очередь.
Ребята не стали испытывать судьбу, и остальные домишки забросали гранатами. Всё было кончено за несколько минут. Наскоро перебинтовав ногу, прапорщик скомандовал:
- Отходим, хлопцы! Духи могут нагрянуть в любую минуту!
Сначала он шел, опираясь на плечо сержанта Мамедова, но вскоре застонал от боли и повалился на землю. Его положили на плащ-палатку и понесли. Боль стала нестерпимой, и он начал терять сознание.
- Держитесь, товарищ прапорщик, держитесь! Василий! Вася!

*

Он вздрогнул от толчков в плечо. Его тормошил рассерженный Штуцкер.
- Ты что, заснул?! Опять вчера перебрал? Погоди, возьмусь я за тебя!
- Да я, - залепетал Степанчук. – Простите, Борис Иваныч, Афган привиделся.
- Афган?! Я тебе, хромой черт, покажу Афган! Ты у меня канкан запляшешь. Дождешься, выгоню! Куда пойдешь? Опять в таксёры, пьяных лохов возить?! Заводи машину и живо на Киевский рынок!
Степанчук безропотно повиновался, и новенькая черная «Волга» отъехала от солидного трехэтажного офиса, на стене которого золотом горела надпись «Бэстойл».

*

В этот час движение в Москве было ужасным. Дороги превратились в стремительные потоки автомобилей. Но Василий вел машину спокойно, уверенно, с некоторой лихостью. Он первым срывался со светофоров, умело маневрировал. Штуцкер довольно улыбнулся и только собрался похвалить Степанчука, как они вляпались в пробку. Василий вполголоса ругнулся, но, спохватившись, опасливо покосился на шефа.
- Так, Василий Семенович.
Степанчук всякий раз бледнел, когда шеф называл его по имени-отчеству. Это не предвещало ничего хорошего.
Штуцкер выдержал паузу, солидно кашлянул и продолжил:
- Придется тебе вспомнить свое боевое прошлое. Дело серьезное и срочное. Чтобы его побыстрей провернуть, нужен мне один тип.
Штуцкер протянул фотографию.
- Андрей Котов. Наш человек, проверенный, надежный, из органов. Я его по работе в МУРе знаю.
Степанчук хотел вернуть фото, но шеф махнул рукой.
- Положь у себя. Вместе с ним будешь работать. Но имей в виду, вчера в телефонном разговоре он отказался сотрудничать с нами. Действуй решительно, по-обстоятельствам. Сегодня он обязан согласиться, - и Штуцкер продолжил наставлять Василия.
Пробка была довольно плотной, и Степанчук обратился к шефу:
- Борис Иваныч, позвольте позвонить по мобильнику? Есть у меня одна задумка.
Штуцкер кивнул:
- Валяй.
Василий набрал номер.
- Алло, алло. Мамедова можно?
- Я слушаю.
- Айдын Гейдарович, здравствуй. Это Степанчук.
- Ай, здравия желаю, товарищ прапорщик! Как она-ничего?
- Хорошо, дорогой, спасибо. Как сам?
- Ай, крутимся.
- Айдын, дружище, выручай. Есть у вас на Киевском рынке человечек один – Андрей Котов. Торгует розетками. Сто девятое место у него. Так вот, не могли бы твои ребята?.. – и Степанчук изложил свою просьбу.
Пробка рассосалась, и уже без приключений они доехали до Киевского рынка.
- Василий Семеныч, делай что хочешь, но Котов должен быть с нами, - солидным начальственным баском произнес Штуцкер. И, свято веря, что лучшим стимулом для подчиненных является страх, добавил. – Имей в виду, от этого зависит твоя дальнейшая судьба!
- Разрешите идти, Борис Иваныч?
- Действуй! – и Штуцкер, считавший себя хорошим психологом, решил поощрить подчиненного неким подобием улыбки. – Иди, Вася.
Как только Степанчук ушел, он расстегнул пиджак, ослабил узел галстука и, развалившись на сидении, раскрыл кейс. Достал бульварную газетку и погрузился в чтение.

*

Степанчук шел неуклюжей медвежьей походкой и посматривал на номера торговых мест. Пройдя 99-е, понял, что движется в нужном направлении. Его взгляду предстала забавная картина: на рослого блондина славянской наружности, будто лилипуты на Гулливера, наскочили трое щуплых азербайджанцев.
- Добре, добре, - улыбнулся Василий, узнавший Котова, который, ловко орудуя удлинителем, охаживал наседавших.
Степанчук оглянулся и быстро оценил ситуацию. Соседние торговые места занимали азербайджанцы, криками поддерживающие нападавших, а невдалеке маячила безучастная фигура милиционера.
- Брат, что случилось? Надо мирно разрешать конфликты! – остановил Василий одного из кавказцев.
- Слюшай, проваливай! Какой миром?! Убью его! Он сказал, что он мою маму!
- Да, брат, плохо! – посочувствовал Василий и неожиданно ударил собеседника в солнечное сплетение.
Бедняга сложился пополам. А Василий схватил второго азера и ловким приемом кинул его на соседний прилавок. На землю с грохотом посыпались батарейки, китайские приемники и прочий нехитрый товар азербайджанских бизнесменов. Третий азер, не привыкший воевать в одиночестве, бросился за подмогой. А безучастный милиционер оживился и засвистел.
- Бежим! – крикнул Василий и потянул Котова за собой.
- А товар?!
- Бежим! А то в историю вляпаемся! Тут все легавые черными куплены!
И они побежали. Котов хотел заскочить во двор, но Василий остановил его:
- Сюда! Я на машине!
Взмыленные, запыхавшиеся, они быстро сели в «Волгу» и Степанчук ударил по газам.
Изумленный Штуцкер на мгновенье растерялся, но быстро пришел в себя и, восстанавливая субординацию, скомандовал:
- К шефу! Домой.
Тут уже Котов удивился:
- Борис Иваныч?
- Здравствуйте, Андрей. Андрей Петрович, если не ошибаюсь?
- Да. Здравствуйте.
Котов хотел, было что-то спросить, но Штуцкер, решивший сразу же поставить его в положение подчиненного, обратился к Степанчуку:
- Василий Семеныч, что у вас там произошло?
- Да ничего, Борис Иваныч, всё нормально.
Котов заерзал, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Но Штуцкер отвернулся от него, снял очки в массивной роговой оправе и долго протирал их платком. Он намеренно затягивал паузу, с тем, чтобы Котов смирился со своим новым положением. Но, наконец, решив, что клиент созрел и пора сменить гнев на милость, протянул ему пачку «Филипп Морис» и по-отечески мягко пробасил:
- Закуривай, Андрюша.
Котов взял сигарету и, достав из кармана дорогую фирменную зажигалку, артистично прикурил. По салону поплыл дымок дорогих сигарет. Штуцкер, решивший еще немного потянуть паузу, надавил на кнопку магнитофона. Полилась томная латиноамериканская мелодия, и зазвучал чувственный женский голос.
По крыше автомобиля забарабанил дождь, и силуэты за стеклами расплылись. Лишь маячили красные огоньки подфарников впередиидущих машин, да время от времени проплывали размытые огни светофоров. Разыгралась непогода, но в салоне «Волги» было тепло и уютно. Приятный женский голос пел о том, чего не бывает в жизни. И никому не хотелось заводить разговор.

*

Дождь прекратился, и умытая, сверкающая на солнце черная «Волга» подъехала у дому замысловатой, новомодной архитектуры.
Штуцкер застегнул пиджак, провел ладонью по лысине, приглаживая скудные остатки шевелюры, и обратился к Котову:
- Андрей, сейчас мы поднимемся к самому. Переговоришь с ним. Держись раскованно, с достоинством, но не забывайся. Не нервничай, я замолвлю за тебя словечко.
Они зашли в подъезд, и Штуцкер, как со знакомым, поздоровался с охранником. Кивнув на Котова, сказал:
- Он со мной.
Бесшумный панорамный лифт стал поднимать их. За стеклами поплыли вниз соседние дома, и открылась широкая панорама Москвы. Андрей с интересом смотрел в окна на умытую весеннюю столицу, на радугу, игравшую в темно-синем небе. А Штуцкер, привыкший к подобным чудесам техники, приводил себя в порядок, глядясь в большое зеркало, вмонтированное в стенку лифта.
Им открыла дверь молодая, красивая горничная.
- Здравствуйте.
Штуцкер кивнул и решил пошутить:
- Живет моя отрада в высоком терему.
Девушка зарделась.
Довольный Штуцкер улыбнулся:
- Катюша, пожалуйста, доложи и завари кофею молодому человеку.
Горничная вышла, но сразу же вернулась.
- Проходите, вас ждут.
Штуцкер повернулся к Котову.
- Подожди немного, выпей кофейку, пока я переговорю с шефом.
Любезная горничная усадила Андрея в широкое, мягкое кресло, подала кофе и десерт. Котов с интересом оглядывал апартаменты и с удовольствием посматривал на стройную Катю.
Неожиданно открылась дверь, и в комнату вошел невысокий худощавый мужчина средних лет, одетый в вишневый атласный халат. Из-за очков блеснули его проницательные карие глаза.
- Здравствуйте, - сказал он и задумался, глядя на Андрея. Потом, видимо, что-то решив для себя, протянул ему руку, представился. – Давид Давидович Кацнельсон.
- Андрей Котов. Очень приятно.
- Пройдемте в кабинет.
Они зашли в большую затемненную комнату. Пораженный, Андрей стал оглядываться по сторонам. Такого он не ожидал увидеть. Полнейший беспорядок и даже хаос окружал его. Он словно попал в лавку старьевщика. Какие-то случайные предметы лежали на столе, на полках. На облупившейся этажерке стояли вазочки с засохшими листьями, валялась пачка старых журналов. Большая картина в золоченой раме соседствовала с детскими рисунками, приколотыми к стене канцелярскими кнопками. И остальное – в том же духе.
Хозяин, поняв реакцию Андрея, нахмурился и одернул его:
- Не обращайте внимания, не удивляйтесь. Неординарность мышления требует неординарности обстановки. Присаживайтесь и перейдем к делу. Борис Иванович рекомендовал вас как молодого, энергичного, но в тоже время, опытного сыщика. Как раз мне и нужен такой специалист. Дело в том, - хозяин замялся и провел ладонью по лбу, переходящему в большую залысину. Потом повернулся и посмотрел на Штуцкера.
Тот всё понял и спросил:
- Разрешите идти?
Хозяин кивнул, и Штуцкер удалился.
- Дело в том, - продолжил Кацнельсон, - что мне угрожают. И я предлагаю вам разобраться в этом деле. Оплата будет вполне достойной. Кроме того, в вашем распоряжении машина, шофер-телохранитель, сотовый телефон, диктофон. И что там еще может понадобиться? – он вопросительно взглянул на Котова.
А тот промолвил:
- Мне хотелось бы узнать…
- Обстоятельства дела?
- Какая будет оплата?
- А, да, конечно. Для начала мы приготовили вам на расходы 2000 долларов и 50000 рублей, - хозяин въелся своими колючими, близко посаженными глазками в Андрея.
Котов удовлетворенно кивнул.
- Итак, - продолжил Давид Давидович, - мною получены два письма, содержащие угрозы. Разумеется анонимные. Первое пришло по обычной почте, второе – по электронной. Ознакомьтесь, пожалуйста.
И он протянул Андрею два листка с текстом, напечатанном на компьютере.
Андрей прочел и хотел вернуть их, но Кацнельсон махнул рукой:
- Оставьте себе. Это ксерокопии подлинников. Что скажете?
- Пока ничего. А что вы сами думаете?
- Не знаю, не знаю, но мне это не нравится.
- Извините, а есть ли у вас враги?
- А, да, - почему-то обрадовался Давид Давидович и протянул Андрею еще один лист бумаги, - вот адрес и краткая справка на одного из тех, кто, вероятно, мог бы желать мне зла.
Неожиданно стали бить настенные часы, и Кацнельсон повернулся в том направлении. Андрей тоже невольно взглянул туда и внутренне усмехнулся: на маленькой, коротко стриженой голове хозяина выделялись большие оттопыренные уши. «Прямо Чебурашка», - подумал Котов.
Давид Давидович повернулся к Андрею и, желая скорее закончить разговор, сухо произнес:
- Ну что ж, пока всё. С сегодняшнего дня вы зачислены в отдел безопасности нашей фирмы. Деньги на расходы вам уже выписаны. Машина и шофер – у подъезда. Деньги и все необходимое получите у Штуцкера. К делу приступайте немедленно. До свидания, - и, оборвав разговор, он стал просматривать какие-то документы.
Андрей потихоньку вышел. В машине его ожидали Штуцкер и Степанчук.
- Все нормально? – спросил Штуцкер.
Андрей кивнул.
- Тогда в офис! – скомандовал Штуцкер.

*

И уже через час Степанчук вез Андрея по адресу первого подозреваемого.
- Василий Семеныч, - решительно начал Котов, - пока доедем до места, нам надо познакомиться. Времени нет для всяких там церемоний, поэтому в интересах дела предлагаю сразу перейти на «ты».
Степанчук молча кивнул.
- Василий Семеныч, ты я видел, что-то читаешь. Расскажи, пожалуйста, что это за книжка?
Степанчук почему-то покраснел и буркнул:
- Стихи.
Котов удивленно оглядел шофера, его массивный затылок с залысиной, красную бычью шею, на которой поблескивала массивная цепь под золото, руки-крюки, вцепившиеся в баранку.
- Стихи? Как интересно. А чьи?
- Юрия Кузнева.
- Не знаю такого. Василий Семеныч, будь добр, прочти что-нибудь.
Степанчук заерзал и, словно исполняя непосильную службу, начал глухим, сдавленным голосом:
«Ох, ты, милая сторонка,
Сторона моя,
Сероглазая девчонка,
Полная огня.
В росном, заревом просторе
Череда ракит.
И заснувший на приволье,
Полусгнивший скит.
И дорога в чистом поле
К обжитым домам.
Праздник шумный, чье-то горе.
Кладбище и храм…»

- А ведь хорошо, Василий Семеныч.
Степанчук стер пот со лба и промолвил:
- Спросить надо кого-нибудь, как дальше ехать.
Он остановил машину на полусельской улочке и обратился к старику, сидевшему на лавке возле неказистого домика:
- Отец, где тут в Тайнинке улица Кибальчича?
- А-а-а? Каво?
- Кибальчича улицу, как найти?
- А, ягодка, мостик переедешь. Там возля церкви и будет Кидальша.
«Волга» остановилась у ветхого забора. Андрей вышел из машины, поискал кнопку звонка. Не найдя ее, стукнул в калитку. Она качнулась и неожиданно стала крениться. Котов едва успел отскочить, как калитка повалилась. Андрей подивился своей силе, произведшей такое разрушение. Но, взглянув повнимательней, усмехнулся. Петли были вырваны «с мясом», и калитка просто приставлена к забору. Желая узнать, есть ли во дворе собака, Котов крикнул: «Эй, хозяин! Можно зайти?!» Ответа не последовало, и он решительно шагнул вперед. Захламленный участок порос бузиной и каким-то чертополохом. А хозяева, видимо, пользовались только дорожкой от крыльца до ворот. Андрей постучал в окно покосившегося домика и услышал недовольное «открыто». Котов шагнул в дверь и чуть не столкнулся со странным субъектом, длинноволосым, с усами и маленькой бородкой. На нем была черная майка и потрепанные джинсы. Обнаженные руки покрывали наколки, но не уголовные, а какие-то художественные. На шее – черный шнурок, на котором мирно соседствовали серебряный Будда и пластмассовый медальон с изображением Чегевары.
- Здравствуйте. Вы Иван Герцовский? – спросил Котов.
- А, проходите, - промычал он в ответ, обдав Андрея жуткой смесью перегара и табака.
- Я интересуюсь живописью и хотел что-нибудь приобрести.
- Момент! – оживился хозяин и убрал грязную тарелку с вилкой, а все оставшееся на столе (пустые консервные банки, огрызок яблока, горбушку черного хлеба, какой-то журнал, тряпку, измазанную краской, бутылку с надписью «скипидар» и прочее в том же духе) вместе с клеенкой вынес на крыльцо и кинул в картонную коробку, видимо, служившую мусорным ведром. Потом открыл ободранный гардероб, стал доставать из него картины. На одной были изображены страстно целующиеся работницы в телогрейках и кирзачах. На другой – полуголая дама с непропорционально огромными бедрами, в короне и с лентой через плечо, на которой красовалась надпись «мисс низ». На третьей – хоровод обнаженных девушек в кокошниках, а посредине – ветхий старик с балалайкой. На четвертой – голая тетка, на четвереньках мывшая пол.
Андрей изобразил на лице восхищение и произнес:
- Вы, я вижу, продолжатель русской классической традиции!
- Да, я художник-патриот! – гордо ответил хозяин и добавил. – Выпить нечего?
- Конечно, есть, - улыбнулся Котов. – Разве без этого порядочные люди ходят в гости?
Вскоре Степанчук принес водку и закуску, а Андрей приступил к делу.
- Предлагаю выпить «за искусство»!
Хозяин поправил:
- За ценителей искусства!
- А вы что не пьете? – спросил художник у Василия Семеновича.
- Он не ценитель искусства, - улыбнулся Котов, - а водитель, поэтому будет только закусывать.
Потом выпили за хозяина, как выразился Андрей, «за надежду отечественной живописи». Следующий тост был «за дам». Герцовский неверной рукой надавил на кнопку магнитофона, и какой-то шансонье запел грубым, утробным голосом: «Дама, поглядите – я у ваших ног. Впрочем, извините, вот мой кошелек».
Пока хозяина не развезло, Котов стал задавать вопросы:
- Вы компьютерным искусством не занимаетесь?
- Андрюша, чем я только не занимаюсь! И компьютерным, и авто-мото-вело-фото… Разве что духов не пью и цветами не закусываю.
Котов деликатно рассмеялся и спросил:
- А компьютер у тебя мощный?
- Да, ничего.
- От тебя электронную почту можно послать?
- Да кого хочешь можно послать!
Андрею показалось, что художник насторожился, и он рассмеялся:
- Ванюш, ты что, чертополох выращиваешь на участке?
- Да, понимаешь, я пальмы сажал. Не выросли. А это не сажал – само растет, - и, переводя разговор в другое русло, спросил:
- Андрюха, ну что, выбрал картину?
- Мне всё нравится, да нужен подарок жене. Что посоветуешь?
- Жене? Что ж сразу не сказал? Для дам у меня другой репертуар.
Он достал еще одну картину. На ней изображалось море в полнейший штиль, а посредине – одинокая лодка с высокой мачтой. Вся картина была в красных тонах.
- Вань, а что ж тут дамского?
- Как, что?! Это же он гордо реет над волнами!
- Кто, он?
- Он – фаллос!
Андрей поперхнулся. Откашлявшись, спросил:
- Сколько?
- Ту хандред доллас.
- Беру. А жена поймет?
- Не поймет, так оценит, если будешь на него равняться.
- Обмоем покупку, - сказал художник. – Предлагаю тост: «Большому кораблю – большое плаванье!»
Они выпили, и Андрей, видя, что подозреваемый быстро хмелеет, решил действовать напрямую.


- Вот я картину видел у жлоба-Кацнельсона. Вещь!
- У кого?
- Да я сталкивался по работе с одним жлобом, Давидом Давидовичем Кацнельсоном. У него в офисе видел классную картину!
Неожиданно послышался звон разбитой посуды. Это пьяный художник швырнул бутылку на пол.
- Ты что, Вань?
- Сука! Тварь! – кричал художник. – Кацнельсон – падла!
- Ванюш, - Андрей сделал вид, что удивился, - ты знаешь его?
Вдруг художник заплакал. Котов опешил.
- Вань - дружище, он что, обижал тебя? Если хочешь, мы замочим его? Только скажи. Нет проблем!
- Падаль! Падаль! – сквозь рыдания повторял Герцовский. - Да его не замочить надо, а приговорить к пятилетней казни. Лет пять казнить!
- Да что он тебе сделал?
- Сволочь! Он мне всю жизнь сломал! Начать с того, что он меня, мальчишку-студента, изнасиловал, когда я расписывал его дачу.
- Ах, вот как! Иван, если хочешь, мы его чикнем?
Художник выпил остатки водки и со злобой произнес:
- Хочу? Нет, я мечтаю об этом!
Котов взглянул на часы и обратился к Степанчуку:
- Ой, Василий Семеныч, время то уже за полночь. Пора домой.
- Картину не забудь, пролепетал в стельку пьяный художник.
- Ах, да. Ну, будь здоров, Вань.
Герцовский не ответил, видно заснул.
Спотыкаясь в темноте и чертыхаясь, они вышли на улицу, сели в «Волгу» и поехали. Сначала молчали. Потом Котов попросил:
- Василий Семеныч, останови здесь. Завтра мне надо быть в форме.
Он вылез из машины, вышел на обочину, вложил два пальца в рот и резко нагнулся… Через пару минут, побледневший, он сел в авто и они поехали.
- Василий Семеныч, будь добр, отвези меня домой. А, впрочем, останови здесь.
На обочине стоял мусорный контейнер. Котов открыл дверцу и, не выходя из машины, кинул в него только что купленную картину. Повернулся к Степанчуку, и устало произнес:
- А теперь – домой.

*

На следующий день Степанчук заехал за Котовым и повез его к Кацнельсону. В дороге Андрей составил краткий отчет о вчерашней встрече с художником. Подъехали к знакомому дому, и Андрей поднялся на этаж. Дверь открыла Катя.
- Здравствуйте, Андрей Петрович. Проходите, пожалуйста.
Она провела его в гостиную, и усадила в кресло.
- Подождите, пожалуйста, минутку. Давид Давидович еще в постели.
- Катенька, да у меня, собственно, никакого дела нет. Вот, передайте ему отчет.
И он подал ей свои листочки.
- Очень хорошо, - Катя взяла их и вышла.
Ее не было долго, и Андрей заскучал. Неожиданно открылась дверь, и зашла Катя. За время отсутствия она переоделась в очень элегантное облегающее платье.
- Андрей Петрович, мне приказано покормить вас. Проходите, пожалуйста, в столовую.
Они зашли в небольшую уютную комнату, обставленную мягкой мебелью. На стенах висели картины с полуобнаженными женщинами, и только маленький столик мог хоть как-то соответствовать названию «столовая».
- У нас как в ресторане. Выбирайте блюда, - и Катя подала ему меню.
Там числились лангусты, крабы, икра, блюда грузинской кухни, вина и коктейли.
- Катя, откуда такой богатый выбор?
- У нас на первом этаже ресторан. Я по телефону сделаю заказ, и минут через десять его принесут.
Котов выбрал лишь давно знакомое: салат из крабов, сыр «сулугуни» жареный, шашлык из вырезки и двести граммов водки.
Действительно, через несколько минут всё было на столе. Катя включила магнитофон, и полилась негромкая лирическая мелодия. Андрей с интересом наблюдал за тем, что ела Катя. А она назаказывала себе чего-то экзотического.
- Катя, а что шеф сказал?
- Ох, извините, Андрей, я забыла сообщить вам, что Давид Давидович уехал и будет часа через два. Просил подождать.
- Катя, а давно вы здесь работаете?
- И да, и нет, - она улыбнулась. – Тут время течет по-другому – год за три.
- Ой, - она засмеялась, - что-то мне вино в голову ударило.
Зазвучала романтическая мелодия, и Катя попросила:
- Андрюша, давайте потанцуем.
- С удовольствием.
Он подал ей руку, обхватил за тонкую талию, и они в такт музыки медленно закружились. Ее волнистые каштановые волосы пахли нежными цветочными духами. В глубоком вырезе платья поблескивал золотой кулон. Андрею нравились такие девушки – высокие и легкие, как пушинки.
Неожиданно Катя покачнулась.
- Ой, Андрюша, у меня голова закружилась.
Андрей крепко обхватил ее и привлек к себе. А Катя подняла голову и взглянула на него немного удивленными и, как ему показалось, беззащитными глазами. Он улыбнулся, усадил ее на диван и устроился рядом. Катя откинулась на спинку и закрыла глаза. Андрей от волнения сглотнул слюну и нежно поцеловал ее в губы. Почувствовав Катину ручку на своем плече, он обнял ее и поцеловал еще раз. Потом в шею, в мочку уха. Катя обняла его и привлекла к себе…

*

К обеду появился Кацнельсон и пригласил Котова в кабинет.
- Я просмотрел ваш отчет. Очень хорошо, Андрей Петрович.
- Герцовского надо дальше разрабатывать?
- Нет. Этого достаточно. У меня для вас другое задание. У нашей фирмы есть конкуренты. Проникнуть к ним в офис не представляется возможным. Но в соседней губернии есть охотничий домик, где, время от времени, собирается их руководство. Желательно установить там подслушивающие устройства. Вот, пожалуйста, взгляните, - и он указал на коробку, - здесь эти чудеса электроники вместе с инструкциями. А вот, пожалуйста, ваше личное оружие и разрешение на его ношение. Так, еще видеокамера и бинокль ночного видения. Пожалуйста, возьмите карту и, не откладывая, приступайте к делу.

*

Мерно гудит мотор, поскрипывают тормоза, шелестят шины по асфальту. Дорога. Дорога из вчера в завтра. Мелькают поля, перелески, деревни. Иногда блеснет река или засверкают церковные купола. Ветер принесет издалека еле слышный удар колокола. Промелькнет пестрое кладбище на пригорке. И над всем этим медленно плывут облака… Дорога. Дорога как жизнь. Жизнь – дорога.
Черная «Волга» уже часа два наматывает на колеса километры дорог. Степанчук и Котов молчат, бездумно глядя в даль. Все разговоры уже переговорены, и их клонит в сон. Чтобы стряхнуть дремоту, Котов спросил:
- Василий Семеныч, что-то ты нервно ведешь машину. Прикладывался вчера?
- Было дело. Пивка бы.
- Что тяжело?
- Сейчас ничего. Вот под утро было погано.
- Василий Семеныч, ты, может, и в стихах воспел такое состояние?
-А как же!
- Уважь, прочти, пожалуйста.
Степанчук подобно артисту откашлялся и начал:
«Месяц огненною лодкой плыл в ночи,
Я хотел опохмелиться, хоть кричи!
Звездная река текла в мое окно,
И мерещилось, ушедшее давно.
Вот я мальчиком бегу в весенний день
По траве в росе и лижет ноги тень.
Пью живительную влагу из ручья.
И ее так много, и она – ничья!
Дверку приоткрою в дом зайду бочком,
Бабушка напоит свежим молочком.
Обернется и помашет мне рукой…
Никого… Рассвет вползает в дом пустой.
Всё ушло, как детство, - счастье и семья.
Пей, гуляй, ты жизнь веселая моя!»

И оба рассмеялись.
- Да, Василий Семеныч, с чувством написано. А ты не пробовал печататься?
- Да, как сказать? Выпустил книжку за свой счет, а теперь презентую друзьям.
- Василий Семеныч, а мне не подаришь?
Степанчук полез в «бардачок» и достал оттуда несколько книжек карманного формата. Одну из них протянул Андрею.
- Нет, Василий Семеныч, с дарственной надписью.
Степанчук покраснел от удовольствия. Он остановил машину и подписал книгу. Андрей из вежливости полистал ее и положил в сумку. Заверещал телефонный звонок. Котов достал из кармана мобильник и ответил:
- Слушаю.
В трубке послышался щебечущий, девичий голосок:
- Привет, Андрюша. Это Катя.
Андрей улыбнулся:
- Здравствуй, солнышко.
- Андрюша, сходим сегодня куда-нибудь?
Котов вздохнул:
- Золотце, да я за границей.
- Где?
- За границей Московской области.
Катя рассмеялась.
- Андрюша, я еще позвоню. Целую, милый.

*

До места добрались под утро. Степанчук спрятал машину в кустах примерно в километре от цели. А Котов, захватив видеокамеру, пошел на разведку, но подойти близко к охотничьему домику не решился, так как он стоял на открытом месте, лишь кое-где виднелись кусты. Андрей устроился на березе у опушки леса. Достал видеокамеру. Она имела большие возможности увеличения картинки, что позволяло рассматривать объект в мельчайших деталях. Наиболее примечательное он снимал.
Объект представлял собой что-то среднее между традиционным охотничьим домиком и новорусским коттеджем. Одни постройки были бревенчатыми, а другие – возведены в соответствии с евростандартом. В будний день гостей, вероятно, не было. Под навесом виднелся запыленный «джип», да двое крепко сбитых молодых мужиков возились во дворе. Они поливали клумбы, кололи дрова, без конца устраивали перекуры и в неимоверных количествах пили пиво.
Андрей улыбнулся, это облегчало его задачу: за целый день эти бугаи разомлеют от пива и, как стемнеет, он без труда установит «жучки». И самое главное: Андрей ни разу не услышал собачьего лая.
Под вечер Котов захватил коробку с «жучками» и пошел на операцию, приказав Степанчуку не отлучаться от машины. Он довольно быстро добрался до опушки леса. Метрах в пятидесяти угрожающе темнел силуэт охотничьего домика. Оценив обстановку, короткими перебежками Андрей стал приближаться к нему. Вот и забор. Котов прислушался. Ни звука. Тогда он подпрыгнул и ухватился руками за верхнюю перекладину, осторожно подтянулся и замер наверху. Всё было спокойно. Андрей перевалился через забор и медленно спустился на землю. Подкрался к дому и стал ставить «жучки». Действовал быстро, так как места для установки наметил еще днем. Всё шло гладко. И вдруг у него в кармане заверещал мобильник. Андрей обомлел: «Какой прокол!» Он лихорадочно сунул руку в карман и отключил телефон. Не желая испытывать судьбу, кинулся к забору и в считанные секунды перемахнул его. Пробежал открытое место, мельком взглянул на высокую березу. Еще днем он установил на ней портативный радиоприемник с магнитофоном, автоматически включающим режим записи, когда «жучки» будут посылать сигнал.
В полнейшей темноте, не без труда Андрей отыскал «Волгу». Степанчук завел мотор, и, не теряя времени, они отъехали. Преодолев километров десять, остановились в лесопосадке и заснули прямо в машине.
На следующий день, под вечер они снова подъехали к охотничьему домику, и Андрей сменил кассету в магнитофоне. Вынул записанную и вставил чистую.
Так продолжалось дней пять. И всё это время Котов и Степанчук вели походную жизнь: спали в машине, а питались консервами.
Вечерело, и они вновь поехали к охотничьему домику. Василий Семенович остался в машине, а Андрей пошел сменить кассету.
После жаркого дня, наступила умиротворяющая прохлада. Пахло мхом и травой. Лениво пела какая-то птица. Иногда пробегал ветерок, и вершины огромных берез шумели, как морской прибой.
Андрей вздохнул: «Хорошо! Какая благодать и гармония в природе! И чего человеку не хватает?» Он еще раз вздохнул, и, словно вторя ему, в кронах прошумел порыв ветра. Андрей вышел из леса и стал пробираться через кустарник, высотой почти в рост человека. Неожиданный порыв ветра сбил шляпу с его головы. Андрей поймал ее и снова надел. Не успел пройти несколько шагов, как ветер вновь сбил шляпу. Андрей усмехнулся, нагнулся и на мгновение окаменел – в шляпе зияли два пулевых отверстия. Он припал к земле. То ползком, то короткими перебежками выбрался с открытого места и побежал по лесу. Сердце лихорадочно колотилось. Он остановился и решил оценить ситуацию. Взобрался на высокое дерево и достал бинокль. Взглянув в него, обомлел: несколько человек с винтовками наперевес шли по лесной дороге в сторону кустов, где Степанчук спрятал «Волгу». Андрей понял, что дело – хуже некуда. Без машины им вряд ли выбраться отсюда. Он выхватил пистолет и выстрелил. Посмотрев в бинокль, увидел, что они в нерешительности остановились. Андрей выстрелил еще раз. Они повернулись и цепью пошли на него. Нельзя было медлить ни минуты. Он быстро слез с дерева и бегом, обходя преследователей по большой дуге, рванул к месту, где его ждал Степанчук. На бегу Андрей выхватил из кармана телефон и набрал номер. Василий Семеныч ответил тотчас:
- Да.
- Вася, это Андрей. Быстро в машину! Будь начеку! Запахло жаренным! Я прибегу через несколько минут и рвем когти!
- Понял. Давай!
На последнем издыхании Котов добежал до места и повалился на заднее сидение. Степанчук ударил по газам. На повороте дороги почти одновременно грянули несколько выстрелов. Василий добавил газа. Машина взревела и в считанные секунды миновала засаду. На всякий случай Степанчук пригнулся, но вел машину спокойно и уверенно. Выехали на шоссе. Погони не было. Через несколько километров свернули на проселок и остановились. Василий Семенович осмотрел «Волгу». В нескольких местах зияли пулевые отверстия.
- Ну, Андрюха, с боевым крещением! Чудом остались целы!
- Котов снял шляпу и ладонью стер пот со лба. Взглянул и обомлел: в шляпе появилось третье пулевое отверстие. У него екнуло в сердце, и задрожали колени. А Степанчук лейкопластырем заклеил дырки в кузове и замазал их солидолом. Дождавшись темноты, они поехали в Москву.
Андрей проснулся от яркого солнечного света и нехотя открыл глаза. Подъезжали к Москве. Ранним утром Ярославское шоссе было пустынным, и они мчались с ветерком. Промелькнули города Пушкино и Королёв.
Котов попросил:
- Василий Семеныч, высади меня, пожалуйста, в Мытищах.
Андрей вылез из машины и отпустил Степанчука. Подождал пока «Волга» скрылась из вида, зашел в какой-то двор и сел на лавочку. Достал диктофон, одел наушники и стал прослушивать, записанные кассеты. Первые были абсолютно неинтересны: какие-то полу-дебильные разговоры, шум бензопилы, звуки радиоприемника. Андрей быстро перемотал их, не найдя ничего, заслуживающего внимания. Следующие оказались поценнее. Кроме голосов, вероятно, принадлежавших охранникам, появились и другие, поинтеллигентней. В том числе говорили о делах, о торговле нефтепродуктами. Звучали названия фирм – поставщиков, марки горючего, кто кому сколько отгрузил. От однообразия бесед на специальные темы Котов чуть не задремал. Но вдруг вздрогнул: прозвучала фамилия «Кацнельсон». Оказывается «Чебурашка» здорово допек их, буквально выживая с перспективных рынков. Причем не гнушался ничем. За последнее время при загадочных обстоятельствах у них сгорело несколько бензозаправок. Разговоры о деле чередовались с охотничьими. Потом снова продолжались деловые. И в них нередко на все лады склонялось имя Кацнельсона. Андрей вздохнул: «Да, нешуточные дела затевает его новый шеф».
Котов вышел на улицу и поймал такси.
- Куда ехать?
- Для начала в Тайнинку, а потом, наверное, в Москву.
Андрей попросил водителя остановиться, немного не доезжая до церкви. Вылез из машины и пошел на улицу Кибальчича. Но, к удивлению, не обнаружил знакомого дома. На его месте было свежее пепелище. А какой-то шустрый мужичок отдирал доски от уцелевшего забора и складывал их на тележку. Котов обратился к нему:
- Не подскажете, тут где-то была мастерская художника Герцовского?
Мужичок прищурился и в свою очередь спросил:
- А вы кем ему приходитесь?
- Никем. Хотел картину заказать.
Мужичок чему-то обрадовался.
- Другому закажете. А этот отхудожествовался. Позавчерась сгорел.
- Как сгорел?
- Как, как? Надо полагать, спьяну и сгорел. И картины сгорели, и дом сгорел, и художник сгорел. Один забор остался. И тот сгорит, - мужичок с досады вздохнул. – Куда он годится. Разве что на дрова.
Андрей повернулся и, не сказав ни слова, пошел к такси, сел в машину и устало произнес:
- В Москву.
Котов вылез из такси возле дома Кацнельсона. В подъезде новый охранник остановил его:
- Здравствуйте. Вы к кому?
- К Давиду Давидовичу Кацнельсону.
- Минутку.
Охранник снял телефонную трубку и набрал номер.
- Алло. К вам пришли. Пожалуйста.
И он подал трубку Котову.
- Алло, - послышался Катин голосок.
- Здравствуй, Катя.
- А, Андрюша, - обрадовалась она, - пожалуйста, поднимайся.
Андрей подошел к квартире. Дверь была приоткрыта. Он деликатно позвонил. Послышался Катин голос:
- Андрей, проходи. Извини, я в душе. Располагайся, послушай музыку. Подожди немного, шеф скоро будет.
Андрей зашел в гостиную и, включив огромный японский телевизор, поискал по программам. Замелькала надоедливая реклама, латиноамериканские сериалы и безмозглые боевики. Котов поморщился. Подумав, включил видеомагнитофон. Улыбнулся, увидев на экране Катю. Она была в очень красивом вечернем платье, в туфлях на высоком каблуке. Видимо, куда-то собиралась. Перед зеркалом поправила волосы, осмотрела себя со всех сторон. И неожиданно сняла платье, оставшись в одном белье. Достала из шкафа несколько платьев и кинула их на кровать. Приложила к себе одно, другое, третье. Выбрала длинное, сильнодекольтированное малиновое платье. Но для него потребовалось другое белье. Она скинула голубой шелковый лифчик и такие же трусики. Одела черное, кружевное белье. Затем платье. Опять повертелась возле зеркала. Вновь сняла платье, сменила белье. И так проделывала несколько раз. При этом звучали спокойные лирические мелодии. Катя подошла к зеркалу и стала пританцовывать в такт музыки. Зазвучали быстрые, современные ритмы, и Катя скинула, сковывающее движения, платье. Она крутилась, изгибалась всем телом, задирала ноги, опускалась на колени, ложилась на ковер. Наконец, во время танца, она сорвала с себя лифчик и трусики и бросилась на широкую кровать. Она извивалась змеей, кувыркалась, изгибалась, принимала чувственные позы, при этом стонала и вскрикивала. Она поглаживала, ласкала себя. Широко раздвинула ноги и началась откровенно неприличная сцена.
Вдруг за спиной у Андрея послышались всхлипы. Он обернулся и увидел плачущую Катю. Андрей выключил видеомагнитофон и подбежал к ней, обнял. Она зарыдала. Андрей усадил плачущую Катю на диван. Ее лицо стало страдальческим и некрасивым, а губы изогнулись в циничной гримасе. Сам, чуть не плача, Андрей обнял ее за плечи, поцеловал в волосы и сдавленным голосом произнес: «Солнышко, не расстраивайся, всё будет хорошо». Катя подняла голову и мокрыми от слез губами поцеловала его.
- Андрюша, как мне плохо, - сквозь слезы шептала она. – Как я несчастна!
- Уйди отсюда.
- Некуда идти. У меня нет ни дома, ни работы.
- Сколько тебе надо! Проживешь как-нибудь.
- Мне нужно много денег! У меня больной сын!
И она вновь разрыдалась.
- Он страшный человек! Превратил меня в половую тряпку.
Андрей обнял ее.
- Ну-ну. Не плачь. Выпутаемся.
- Андрюша, ведь он меня подложил тебе, чтобы ты был на крючке!
Зазвонил телефон, и Катя сняла трубку.
- Алло. Да, Давид Давидович. Да, хорошо. Котов пришел. Пусть подождет? Хорошо.
И она положила трубку. Повернулась к Андрею.
- Ты всё слышал. Он будет через пятнадцать минут.
И, сразу постаревшая, осунувшаяся, еле передвигая ноги, она вышла.

*

Разговор с Кацнельсоном был краток: Андрей отдал ему кассеты с прослушкой и в нескольких словах описал обстоятельства операции.
Давид Давидович похвалил Андрея:
- Хорошо, очень хорошо. Теперь отдыхайте.
Котов вышел на улицу и разбитый, смертельно уставший поехал домой.

*

Через день, когда Андрей ужинал, раздался телефонный звонок.
- Алло, привет. Это Степанчук. Я заеду к тебе сейчас?
- А что случилось?
- Дельце небольшое. Останешься доволен.
- Хорошо. Жду.
Через некоторое время в дверь позвонили. Котов открыл. На пороге стоял Степанчук, но странный какой-то, на себя не похожий. В модном плаще, в шляпе да к тому же в очках. Андрей впустил его в квартиру.
- Что это ты, Василий Семеныч, таким франтом? Прямо и не узнать.
- Да я с работы. Еще не переоделся. Такой прикид нужен был для маскировки. Андрей, у меня к тебе такое дело: я сейчас буду занят, и тебе придется обойтись без шофера. Но я поставил под окнами новенькую «Ладу». Документы оформлены на твое имя. Это подарок от шефа.
И Степанчук протянул Андрею документы и ключи.
Котов выглянул в окно. Действительно под окнами темнел силуэт «десятки». Андрей улыбнулся.
- Андрюха, - Василий протянул руку, - поздравляю, друже. Ну, бувай здоров.
И он убежал. Андрей вышел на балкон, опустился на стул. Из подъезда показался Степанчук и быстро завернул за угол. Проводив его взглядом, Андрей уставился в ночное небо. Потом посмотрел на машину. В нем боролись противоречивые чувства: радость и неприятный осадок. Вдруг он увидел, как из-за угла мелькнула знакомая фигура Степанчука. Андрей насторожился, так как Василий двигался крадучись, а подобравшись к машине, опустился на колени и минут пять возился под ней. Потом так же осторожно ушел.
Котов, выждав некоторое время, взял фонарь и выбежал на улицу. Заглянул под «Ладу» и увидел, что к днищу под местом водителя прикреплена какая-то металлическая коробка, от которой тянется тросик к колесу.

*

Утро следующего дня было солнечным и тихим. Радуясь теплу, заливались птички. Оранжевые лучи солнца играли в окнах дома, в котором жил Кацнельсон. Вскоре и сам Давид Давидович вышел из подъезда и сел в свой «мерседес». Завел двигатель и тронулся. Но тут же раздался оглушительный взрыв. Когда дым рассеялся, стало видно, что «мерседес» превратился в груду искореженного металла.

*

Стучат колеса на стыках. Гудит, торопится поезд «Москва – Сочи». Андрей Котов сидит у окна, пьет чай и читает книжку. Это стихи. Андрей лениво пробегает взглядом стихотворения: одно за другим. На очередном задерживает внимание. Перечитывает еще раз.
«Куда я еду, что ищу я в жизни?
Вокзалы, полустанки, поезда.
И горести, и радости отчизны
По рельсам разлетаются… куда?
Туда, где звезды в вышине мерцают
И где из неоткуда в никуда
Скользят по небу облака… И тают…»

Он задумывается и закрывает книгу. На ее обложке напечатано: «Василий Степанчук. Стихи». Андрей взглянул в окно, потом на книгу. И неожиданно швырнул ее в приоткрытое окно. Поезд, дав гудок, остановился на какой-то станции. В дверь постучали, и в купе вошла молодая, улыбчивая попутчица. Котов поздоровался с ней, представился...
Но это уже другая история…